- Отец Михаил, чем служение священника, окормляющего воинов, отличается
от будней приходского батюшки?
-
Главное отличие нашего воинского храма от обычного приходского в том, что мы не
ждем, пока к нам придут люди, для того, чтобы начать с ними работать. Мы сами
находим свою паству, где бы она ни была. И работаем с ней во всех жанрах, кроме
скучного.
Наши подопечные
– это военнослужащие Воздушно-десантных войск и члены их семей. За годы
существования нашего Подворья мы освоили все форматы деятельности
от участия в боевых действиях до молебнов и парадов на Красной площади.
Разумеется,
мы работаем и с теми людьми, которые приходят в храм, помогают в его
восстановлении, но основная наша работа с военными. Это строительство
нескольких приписных храмов на территории частей ВДВ в Московском регионе,
создание зимнего и летнего мобильных храмов. В 2013 году мы впервые проводили
десантирование мобильной церкви для применения в тех местах, куда другим
способом просто попасть невозможно. Наша паства именно такая, она часто
оказывается в труднодоступных местах, где десантирование с парашютом –
единственный способ добраться и для пастыря, и для нехитрой церковной утвари,
которая и есть походная церковь.
- Человеку, незнакомому с армейскими буднями, сложно себе
представить, зачем вообще нужен храм, расположенный чуть ли не на поле
боя…
-
Перед лицом вечности всегда есть о чем поговорить.
Во
время контртеррористической или спецоперации священники причащают солдат
и офицеров Запасными Дарами, проводят молебные пения, совершают литии о
погибших военнослужащих и призывают Божию помощь на защитников Отчества.
Когда
над головой летает железо, это помогает многим осознать, что значит для них
вера Христова.
В
таких условиях нужен храм. Локальные военные конфликты часто носят затяжной
характер. Десантирование становится единственным способом доставки грузов.
Именно в ВДВ вся техника и оборудование должны быть десантируемы.
Поверьте
моему скромному опыту, служить в мобильном храме гораздо лучше, чем на
ветру, когда частицы разлетаются, а в Чаше все застывает.
Первый
мобильный храм появился у нас еще в 90-е годы прошлого столетия во время
миротворческих операций в Косово и Боснии. Там я получил свой первый опыт в
качестве пастыря, окормляющего военнослужащих. Тогда мы служили в обычной
армейской палатке, и стало ясно, что это неудобно. Например, деревянный
штырь от палатки стоит посередине Царских врат. Сейчас у нас есть палатка,
специально сделанная в Петербурге, которая вмещает 150 военнослужащих.
Разворачивается она за 40 минут, уже через час можно служить Литургию. В
палатке есть свет и тепло.
- Насколько безопасно совершать литургию фактически в условиях войны?
За 15
лет работы в войсках мы поняли, что проводить такие богослужения
достаточно безопасно – взводные опорные пункты охраняют базовый лагерь, и никто
не в состоянии его обстрелять.
Вероятность
того, что неожиданно с неба упадет авиационная бомба, теоретически есть всегда,
но практически приняты такие меры безопасности, что можно спокойно ходить по
лагерю, совершать богослужения и заниматься другими повседневными делами.
- Давайте теперь поговорим о том, как совершается литургия в
полевых условиях. Протопресвитер Георгий Щавельский в своих мемуарах писал об
особенностях «военного» богослужения в Российской империи. Наверняка они
существуют и сейчас…
-
Никакого особого чина «военной литургии» сейчас нет, но есть вещи,
продиктованные практикой. Когда мы совершаем мобильные литургии, чаще всего мы
не можем служить всенощное бдение, так как вечером проводим занятия с
военнослужащими, показываем специальные учебные фильмы. Объясняем что такое
грех, что такое хорошо и что такое плохо. Рассказываем, как проводится исповедь
и причастие, что завтра будет на литургии, потому что люди в большинстве своем
нецерковные. Уже с вечера начинаем исповедь, во время которой читаются молитвы.
Священников очень мало, а желающих исповедаться очень много, исповедь часто
затягивается за полночь, ребята засыпают, просят дневального разбудить их,
когда подойдет очередь.
Сама
литургия начинается очень рано, чтобы не ломать солдатам их распорядок дня. В
6:15 летом военнослужащие прибывают на открытую площадку. Поскольку молящихся
бывает много, мы стараемся ставить храм на возвышенном месте. Мы
используем для этого трибуны, если они есть на плацу, специально созданные
помосты, откидные борта автомобилей: делаем алтарь из снарядных ящиков,
накрытых брезентом или тентами, делаем мини-лесенку, чтобы с чашей спускаться.
Перед службой выявляем некрещеных, иноверцев, чтобы они по неведению не
причастились.
Всегда
один из батюшек располагается так, чтобы он мог ответить на все вопросы,
которые неожиданно возникают, когда уже идет литургия. Обычно у нас служит один
священник или два, а остальные, помимо того, что исповедуют, все время смотрят
по сторонам, чтобы не было каких-то внештатных ситуаций, например, не увели
солдат с богослужения по неразумию какого-либо прапорщика.
Если
литургия совершается не на месте локальных конфликтов, то мы стараемся
подсветить храм прожекторами для того, чтобы всем было видно. Обязательно
используем микрофоны и колонки, большие иконы на баннерах: Казанской или
Владимирской икон Божией Матери, Спаса Нерукотворного, Пророка Божия Илии. Все
видно, и можно молиться на большом расстоянии – на службе у нас было до четырех
тысяч солдат и офицеров.
Перед
литургией всегда бывает общая исповедь. Обычно кто-то из батюшек, сам, исповедуясь
по этому общему чину, стоя спиной к воинам от их имени призывает: "Прости
нас, милосердный Господи!". После этого совершается или продолжается
индивидуальная исповедь.
Общая
исповедь еще нужна и для того, чтобы объяснить солдатам и офицерам, что такое
грех. В армии не все понимают, что курение своих сигарет - грех,
или вопросы, связанные с добрачными отношениями, или уклонение от призыва, или
расхищение военного имущества. Много таких особенностей, которые
свидетельствуют о том, что от христианских корней очень многие формально
крещеные люди в своей повседневной жизни отошли очень далеко.
- А кому подчиняется священник в армии? Ведь нельзя же просто
приехать и сказать: «Завтра мы служим здесь литургию»…
-
У нас в армии принцип единоначалия, и священник непосредственно подчиняется
командиру. Но командир - это не самодур. Поэтому его задача - обеспечить не
только выполнение задачи любой ценой, но и сохранение жизни, здоровья своих
подчиненных. И деятельность священника, его молитва, с точки зрения командиров,
является одним из способов выполнения боевой задачи. Батюшка просит о
помощи Божией для каждого верующего человека, и тогда задача
решается значительно меньшими силами и средствами, сохраняются жизни людей.
Поэтому умный командир никогда не отказывается от сотрудничества со
священником. Часто у десантников бывают такие трудные и опасные ситуации,
что можно только на Божью помощь и полагаться.
- Какова специфика служения священника в воинской части?
-
Священник в воинской части должен быть настоящим отцом. Он должен семь
дней в неделю с утра до вечера работать с людьми. Чтобы парнишка, пришедший в
армию на год, воспринял батюшку. За этот год необходимо достучаться до его
сердца, до его совести, до его разума. Это очень маленький срок, тем более что
солдат не может все время быть со священником, для этого время надо выкраивать.
Вот стреляют на стрельбище, на огневом рубеже 5-6 человек, а целая рота, 80-100
человек, ждет своей очереди. Вот время для пастырской работы. Или священники
едут куда-то вместе с военнослужащими, в том же плацкарте. И все опять
предоставлены сами себе. Все же время не проспишь, а военные эшелоны сейчас
идут медленно. И подобных моментов, которые позволяют встроиться в жизнь
воинского коллектива, ничего не разрушая, очень много, Если у тебя есть
опыт, и ты заранее знаешь, когда будет время, то ты можешь так построить свой
рабочий день, чтобы все успеть: и на совещание в штаб, и на занятия с
военнослужащими, и провести оглашение с теми, кто готовится креститься.
Рассказывать
же про Сергия Радонежского и Дмитрия Донского или кидать с трибуны
лозунги "Святое дело - Родине служить!" на присяге - и этим
ограничиться, на мой взгляд, неэффективно и даже вредно. Формальное выполнение
своих пастырских обязанностей, на уровне лозунгов или застолий, приводит к
эффекту отторжения значительной части военнослужащих. В деле возрождения
военного духовенства нельзя действовать кавалерийским наскоком - прийти,
всех святою водою покропить и сделать православными. Нужно беседовать с
глазу на глаз, терпеливо, с любовью, многократно отвечая на всякие глупые
вопросы. Иного способа размягчить сердца тех наших православных людей, которые
служат в армии, не существует.
- Насколько трудно проповедовать именно военным?
-
Священник должен, по возможности, свидетельствовать об Истине своим
образом жизни. Не "делай, как я сказал", а "делай, как я" -
основной педагогический прием того пастыря, который претендует на роль
военного священника.
По
моему скромному опыту, который подтверждается и давними беседами с
замечательным священником отцом Владимиром Воробьевым и тогда еще с
отцом Аркадием (ныне епископом Пантелеимоном Шатовым – ред),
военнослужащие - это самая тяжелая аудитория, с которой они беседовали в
жизни.
По
моим ощущениям, действительно самое тяжелое - это работа с офицерами. Говорить
им надо конкретно, четко и по существу. Мы, по милости Божией, научились это
делать, а это дорогого стоит: и то, что они воспринимают; и то, что они идут за
нами к евхаристической жизни, к постепенному изменению нравственных сторон
своей службы в соответствии с заповедями Божиими.
Сейчас
96 % солдат и офицеров в ВДВ называют себя православными. 15 лет назад их было
около 25%. Проблемы остались те же, а армия уже другая. Мы идем ко временам
Радищева или Чаадаева, когда неверие опять будет восприниматься как безумие.
Все-таки
большинство людей определились со своей верой. Классические атеисты в армии
вымирают как вид. Я думаю, что и в обществе тоже.
- Последний вопрос. Вы не только окормляете десантников, но и восстанавливаете
церковь Благовещения Пресвятой Богородицы. Расскажите о вашей деятельности на
этом поприще.
- Без
помощи Божией, военнослужащих, мы бы не смогли восстановить этот храм.
Многие
солдаты и офицеры и члены их семей - православные люди и прихожане и
нашего храма.
Здесь
расположен только штаб ВДВ, военнослужащих в Сокольниках немного, но они
постоянно участвуют в богослужениях, трудятся и, по милости Божией, можно
видеть, что за три с небольшим года мы с могли провести большую работу.
В
советское время в храме был клуб, все было разрушено и осквернено, в алтаре
была кочегарка, на месте престола стояла чугунная топка, которую заправляли
углем. Купол и колокольня были снесены. В стенах прорублены окна. Внутри храма
были установлены бетонные перекрытия и сооружен второй этаж. Ничего из
дореволюционного убранства не сохранилось.
Здание
церкви нам отдали после восьмилетней переписки с военным ведомством. В
следующем году, к столетию Первой мировой войны, мы хотим закончить возрождение
храма в полном объеме, кроме росписи.
Сейчас
мы служим пока в небольшом помещении на втором этаже. Пока идет стройка, у нас
нет еще многих направлений деятельности, например, воскресной школы, но со временем
все появится. Сейчас наши главные задачи – это завершение строительства и
окормление военнослужащих ВДВ. Только в этом году мы отслужили около 40
литургий в полевых условиях, и причастилось около 6-ти тысяч десантников.
Андрей Зайцев
